Совиный дом - Страница 51

— Не может быть! Невероятно!

— Герольдам удивительно везет!

— А что говорит на это его высочество? — вдруг спросил молодой дипломат.

Старый генерал с лысиной и полным достоинства лицом важно откашлялся и недовольно покачал головой. Все многозначительно заулыбались и поглядели друг на друга. Молча выпили свое вино. После непродолжительного молчания генеральша заговорила о погоде. Когда встали из-за стола, старшие дамы собрались вместе, шептались, пожимая плечами, и тихо смеялись, закрывая рот платком. До сих пор никому не удавалось собственными глазами убедиться в справедливости слухов, потому что приезжавшие осведомиться о здоровье ее высочества должны были ограничиться записью своих фамилий в книгу, лежавшую в одном из залов нижнего этажа альтенштейнского замка. Но все-таки слушали, догадывались, воображали. Все с любопытством ждали ближайшего четверга, потому что герцог и герцогиня, без сомнения, должны были явиться на праздник, устроенный бароном Герольдом Нейгаузом. В тот же день надеялись услышать объявление о давно ожидаемой свадьбе. Могло бы быть очень интересно. А тем временем жизнь в Альтенштейне и Нейгаузе, по-видимому, шла совершенно спокойно.

18

Принцесса Елена сидела в саду, рядом с ней стояла колясочка маленькой Леони. Ее светлость все еще играла роль нежной тетушки так же бурно, как все, что приходило ей в голову. Она таскала за собой малютку повсюду, и с неустанным терпением старалась научить племянницу говорить слово «папа». Девочка смотрела на нее широко открытыми глазами, но упрямый ротик оставался сжатым. Принцесса не знала, что совсем маленькие дети понимают выражение лица, и малютка боялась страсти и нетерпения, отражавшихся на лице тетки.

Дитя обычно вскоре начинало кричать. Тогда Елена усердно носила ее, успокаивала, осыпала самыми нежными словами и притом трясла так, что Беата, видя это из окна, поднимала руки к небу и озабоченно прислушивалась, не придет ли кто-нибудь на помощь несчастному созданию. Но кто мог прийти? Лотарь, как замурованный, сидел в своей комнате, куда всегда уходил после стола. Принцесса Текла большей частью лежала на кушетке, зевала или писала письма, а фрау фон Берг только поддерживала принцессу Елену в ее странных выходках; эта не в меру гордая особа чуть не ползала в пыли перед ребячливой девушкой. Испуганно прибегавшая старая нянька допускалась только для того, чтобы успокоить дорогую любимицу, которую тотчас отнимали у нее до тех пор, пока она снова не начинала плакать. Беата, не знавшая раньше, что такое нервы, чувствовала в эти дни странное ощущение в концах пальцев и жар вокруг ушей; она даже заметила однажды, что ей хочется плакать. Это было перед самым праздником, когда Лотарь равнодушно сказал ей, что ему решительно все равно, как она его устроит. Теперь она, никогда не занимавшаяся ничем подобным, должна была одна позаботиться о программе концерта, о танцах и котильоне. Ей очень хотелось сказать всю правду брату, который только и делал, что шагал по своей полутемной и прохладной комнате:

— Ты здесь владелец, и если приглашаешь гостей, то и должен иметь терпение взять на себя обязанности хозяина.

Но Беата не успела открыть рта, как Лотарь обернулся к ней, и она увидела такое бледное и осунувшееся лицо, что испугалась, — в последние дни у нее не было времени смотреть на брата.

— Ради Бога, Лотарь, — сказала она, подходя к нему, — ты болен?

— Нет, нет!

— Ты озабочен?

— Озабочен, как человек, положивший все свое добро, все свои надежды на шаткий корабль, покинувший берег, чтобы стать жертвой ветра и волн, и знающий, что крушение повлечет за собой нищету и отчаяние, — тихо сказал Лотарь.

— Но, Лотарь! — в ужасе воскликнула Беата.

Она не привыкла, чтобы он говорил в таких выражениях и таким горьким тоном, и умоляюще сказала:

— Доверься мне, Лотарь, выскажись яснее, ты пугаешь меня!

— О, ничего, Беата, не обращай внимания: это только так сорвалось у меня с языка. Я преодолею это только тогда, когда в Нейгаузе снова станет тихо. Будь снисходительна ко мне.

Но сестра не отставала.

— Лотарь, — решительно сказала она, хотя ей и было больно, — я думаю, что вы, мужчины, с трудом понимаете некоторые вещи и что на сей раз тебе стоит только протянуть руку.

— Нет, моя умная сестрица, на сей раз нет, — возразил он, — через мою руку протягивается теперь другая, уверенная в победе, и когда я увидел это, то молча отнял свою руку и сжал ее в кулак. Не расстраивай меня больше, Беата, и оставь меня одного.

— Ты остался столь же неразумным юношей, каким был прежде, — проговорила она и обернулась. — Ей Богу, она бегает за тобой, как твоя Дианка, — и Беата указала на собаку, которая умными глазами следила за каждым движением своего господина.

После этого она внезапно остановилась в вестибюле, следя глазами за принцессой Еленой, которая в светлом утреннем платье спускалась по широкой лестнице в сопровождении графини Морслебен. Черные глаза принцессы, бросившие пронзительный взгляд на дубовую дверь комнаты Лотаря, возбудили злость в озабоченном сердце Беаты.

Нет сомнения, что принцесса без ума от него; она показывала это очень ясно, даже слишком, по мнению Беаты. Страстные взгляды и беспокойная подвижность принцессы были ей невыразимо противны. Один Бог знает, что еще придет Елене в голову. Конюшни и стойла так же подвергались ее набегам, как детская и склеп, ключ от которого она недавно повелительно потребовала, чтобы возложить венки на гробы умерших родителей Лотаря. Это было внимание по отношению к их сыну, которого он, к сожалению, совершенно не заметил.